Рассмеялась одна ночью, распугала заснувших птиц, небо весело с ней хохочет, и оно уже падает вниз...(с)Пилот
это сочинение моей одноклассницы Майве...как она гоаорит оно еще не дописано..ну что ж...будем ждать продолжения...
«История - это драма свободы» (Мамордашвили)
Если «мир-театр, и люди в нем актеры», то неизвестно для кого мы разыгрываем весь этот спектакль. Но каждый день и каждую эпоху мы даём так много представлений, что тем, кто смотрит, наверное, не скучно. История - драма сама по себе, история – сборник отыгранных пьес, иногда залежалых, чаще претерпевающих не одну сотню постановок.
Мы сыграли так много спектаклей о свободе, что она стала почти правдоподобной. Мы написали множество папирусов, свитков, книг, а эта самая свобода и до сих пор почти неуловима, как божество, доступное лишь избранным.
Нам неплохо удаются трагедии. Нерон – безумный, хотя и не лишенный таланта актер, возомнивший себя самим Режиссёром, лишивший той самой свободы сотни, и сам, скованный по рукам и ногам, безумием наказанный за один лишь взгляд наверх, за слабенькую мечту хоть немного сравниться с тем, кто сидит наверху и управляет декорациями и прожектором.
Наш фарс безупречен. Классика жанра – «кровожадные» якобинцы со «свободой, равенством и братством» и «Я другой такой страны не знаю,//где так вольно дышит человек» в разгар сталинского режима.
Только с комедией не очень вышло. Она либо превращается в трагикомедию( так, после любой революции приходит диктатор), либо в принципе не интересна.
«История - это драма свободы» (Мамордашвили)
Если «мир-театр, и люди в нем актеры», то неизвестно для кого мы разыгрываем весь этот спектакль. Но каждый день и каждую эпоху мы даём так много представлений, что тем, кто смотрит, наверное, не скучно. История - драма сама по себе, история – сборник отыгранных пьес, иногда залежалых, чаще претерпевающих не одну сотню постановок.
Мы сыграли так много спектаклей о свободе, что она стала почти правдоподобной. Мы написали множество папирусов, свитков, книг, а эта самая свобода и до сих пор почти неуловима, как божество, доступное лишь избранным.
Нам неплохо удаются трагедии. Нерон – безумный, хотя и не лишенный таланта актер, возомнивший себя самим Режиссёром, лишивший той самой свободы сотни, и сам, скованный по рукам и ногам, безумием наказанный за один лишь взгляд наверх, за слабенькую мечту хоть немного сравниться с тем, кто сидит наверху и управляет декорациями и прожектором.
Наш фарс безупречен. Классика жанра – «кровожадные» якобинцы со «свободой, равенством и братством» и «Я другой такой страны не знаю,//где так вольно дышит человек» в разгар сталинского режима.
Только с комедией не очень вышло. Она либо превращается в трагикомедию( так, после любой революции приходит диктатор), либо в принципе не интересна.